Баронский совет 

Барон Бирс мрачно оглядел собравшихся за столом в трапезной. После перевёл взгляд на гонца, доставившего дурные новости, и тяжко вздохнул.

— Ступай, Винсент, отдохни с дороги, — распорядился он, и снова уставился на сидящих, — что скажете, господа?

— Да что тут говорить, господин барон, дело дрянь: самим нам не выстоять. Неужто они не понимают, что поодиночке эта тварь запросто всех передавит.

— Да нет, — поморщился Бирс, — всё они понимают. Не дураки же, ну по большей части. Просто это нашествие всю грязь взбаламутило, что веками на этих землях копилась. Мы все, так дружно ринулись былые ссоры раздувать, да за старые обиды спрашивать, что не удивлюсь, если кто-то даже примкнёт к нелюди.

— Я может, сейчас дикую ересь скажу, — подал голос седовласый капитан дружины, — только порой жалко становится, что мы в вольных баронствах обитаем, а не в, каком-нибудь королевстве, при центральной власти. А ещё лучше в империи.

Собравшиеся лишь согласно покивали.

— Ладно! — хлопнул по столешнице барон, — всё это сопли и лирика, давайте к делу переходить, то, что союзников нам не видать уже, надеюсь, всем понятно. И что орда не остановится, полагаю, тоже. Теперь такой вопрос, — он взглянул на младшего брата, — сколько у нас времени?

Пухленький, розовощёкий Гуго Бирс производил впечатление изнеженного сибарита, коему серьёзных дел никак не доверишь, но это было лишь впечатление. Злые языки утверждали, что если старший брат являл собой образец доблести, то в младшем сосредоточился весь разум семейства Бирс. И пожелай он баронская корона давно бы уж перекочевала с плешивой башки старшего на кудрявую маковку Гуго.

— Так сколько? — повторил барон.

Гуго отёр ладонью, пухлые мокрые от вина губы и смущённо улыбнулся.

— Две луны, — по обыкновению куда-то в сторону, пробормотал он, — может две с половиной, если Сантис — Упрямец подтвердит свою репутацию.

— Две луны, — раздражённо потёр виски старший брат, — две луны. Что удалось узнать о воинстве царицы, как этот сброд ухитряется с лёгкостью брать укреплённые замки, каменные стены это всё ж не деревенские изгороди?

— Да как и все, — хмыкнул Гуго, — осада, штурм, магия.

— Магия, — по всегдашней привычке повторил барон, и перевёл взгляд на мессира Дворжака — замкового мага.

— Шаманы, — пояснил мессир маг, — оркские и тролльи шаманы. Готовятся долго, бьют сильно — при грамотной осаде оптимальный вариант.

— А они грамотные, — мрачно высказался капитан.

— Да откуда вообще взялась эта царица? Что за титул такой? — взвился баронский казначей и поверенный Штольц.

Головы собравшихся вновь повернулись в сторону младшего Бирса. Гуго, смущённо заулыбался, забегал глазками. Чтобы потянуть время принялся потчевать виноградом малолетнюю рабыню — орчанку, уютно устроившуюся у него на коленях. Участники совета, неодобрительно поморщились. Привычка пухленького баронского брата всюду таскаться со своими игрушками изрядно раздражала, благо он хотя бы распорядился язык девчонке вырезать, не полагаясь на одну лишь магию ошейника.

— А неясно откуда, — собрался наконец с мыслями Гуго, — известно лишь, что она человек, но как ей удалось подчинить и объединить племена нелюди, пёс его знает. Шевеления в Восточных Пределах начались около года назад, но никто и предположить не мог, что из диких земель орда полезет. Сами понимаете — лазутчиков людей я использовать не могу, а иные — те лишь один из трёх возвращаются. И никто из вернувшихся её не видел, лишь имя слышали. Таша, царица Таша. Царь это что-то вроде короля в древности. Но Таша имя не человеческое, так что скорее всего она его придумала, когда власть над племенами взяла.

Гуго задумался, почёсывая юную орчанку за ухом как котёнка, но после, решившись, заговорил.

— Из вернувшихся некоторые говорили удивительные вещи. Они уверенны, что видели своих знакомых в войске царицы, — он выдержал драматическую паузу и закончил, — без ошейников.

— Невозможно! — возбуждённо вскочил на ноги мессир Дворжак. — Артефакт ошейника надёжен и прост как дубина. Там попросту нечего взламывать: две детали сам обруч и ключ, который передаётся владельцу, да ещё заклинание, столь древнее, что его происхождение давно позабыто.

Гуго виновато улыбнулся, мол, — «Вам, мессир, конечно виднее, но факты вещь упрямая и, коли я говорю о чём-то: стало быть в этом уверен».

— Это плохо, — заключил Капитан, — это, бездна знает, как плохо. Даже в самом нищем замке полсотни рабов наберётся, что уж говорить о богатых. А без ошейников они будут злы, очень злы.

— Несколько сотен бесполезных в бою подметальщиков двора и копателей ям под отхожие места, — хмыкнул барон, — это всего лишь овцы на бойне. Всё что они могут — затоптать стадом. Опасаться следует лишь пастухов. Что скажете, господа? Чем мы встретим царицу?

— Я так понимаю, о том, чтобы бросить всё и умотать отсюда подальше, речи не идёт? — первым высказался казначей, и, дождавшись отрицательного покачивания баронской башки, продолжил. — Тогда, осмелюсь доложить, что припасов в замке собрано на две луны осады, источники воды в порядке и под охраной, вещевое и денежное довольствие солдатам выдано полностью.

Барон Бирс одобрительно кивнул и взглянул на мессира Дворжака.

— Ну что сказать, — задумался маг, — замковые и личные накопители заполнены под завязку, подмастерья здоровы и послушны, так что шаманов мы сдержим. Но, — он раздражённо дёрнул подбородком, — именно что сдержим, и ничего более. Атаковать в таких условиях у нас не выйдет.

Помолчали, мрачно, к кубкам приложились. Все собравшиеся прекрасно понимали серьёзность ситуации, все кроме, пожалуй что, Гуго. Баронский братец, со всегдашней полуулыбкой, запустил руку под одежды своей орчанке и рассеянно помаргивал сонными глазками.

— Капитан? — вопросил барон.

— А что я?! — вскинулся тот. — Солдаты — они солдаты и есть. Будем биться, покуда не поляжем, отступать-то некуда.

— Вот по поводу отступать, — внезапно встрепенулся Гуго, — как там ваши переговоры, драгоценный братец?

Барон ещё раз оглядел людей за столом и, для чего-то понизив голос, заговорил, — Я отписал своему доброму другу графу де Виньи в Либерт. Предложил уйти под руку короля Жерара в обмен на сохранение баронства и защиту от орды.

Он поднял руку, останавливая начавшийся было гул, — Граф ответил предварительным согласием, но... Но нам нужно продержаться шесть лун. За это время он займёт пост канцлера и тогда уже сможет решить вопрос в нашу пользу. Шесть лун, господа. Думайте! — Припечатал барон и откинулся на резную спинку кресла.

— Не вытянем, — со вздохом выговорил Штольц, — если посчитать максимум через две луны орда будет здесь, даже при всех благоприятных случайностях, мы продержимся ещё две. Нет, никак не вытянем.

— Значит нужно задержать нелюдь, — пристукнул кулаком мессир Дворжак, — или направить их в иную сторону. В баронство Рейтис, к примеру.

— Не пойдут они в Рейтис, — меланхолично заметил капитан, — Рейтис тупик — его можно и напоследок оставить, если конечно царица хоть немного понимает в стратегии. А она понимает, уж будьте уверены. Да и потом, как ты их направишь? Нелюдь же.

Вновь повисло тягостное молчание. Такое, что было слышно как одуревшая от жары муха, бестолково ломится в витражное окно малой трапезной.

— Пастухи! — неожиданно прищёлкнул пальцами, проснувшийся Гуго. — Вы совершенно правы, любезный братец: именно пастухов и следует опасаться. Без них орда развалится. Разбредётся стадо на вольном выпасе.

И он довольно захихикал, чмокнув мокрыми губами в темечко послушной девчонки.

— И? — не разделил его веселья маг. — Как удалить пастухов?

— Террор, — не унимался разошедшийся толстячок, — индивидуальный террор. Необходимо попросту поубивать тех, кто ведёт орду. Гоблинских и орочьих вождей, шаманов, тролльих... Ну кто там у них есть. И всё!

Гуго победно взглянул на собеседников.

— Легко сказать, — меж тем, усомнился капитан, — а как к ним подобраться?

Но Гуго уже невозможно было остановить. Водилось за ним такое: стоило какой-то стоящей, по его мнению, идее прийти в голову и младший Бирс будто загорался, позабыв о вечной своей сонной лени.

— А рабы на что?! — запальчиво воскликнул он. — Их всё одно в замке много — при осаде не прокормим. А так двух тараканов одним тапком прибьём: и на провианте сэкономим, и глядишь, урон войску царицы, какой никакой, нанесём. Всё просто — берём ненужную нелюдь, да и отправляем их к противнику с наказом дойти до любого командира. А там один удар и всё. Кого-то, конечно же, раскроют вначале, кого-то прибьют при покушении, но если их будет много, то шансы на успех очень и очень неплохи.

— Одобряю, — восхитился казначей и для наглядности даже руки воздел, — обеими руками за! Избыточность рабов при осаде, действительно сослужит нам плохую службу — придётся самим их резать, дабы не кормить.

— Согласен, — поддержал его капитан, — собрать всех шлюх, горничных, гавнокопателей и чесальщиков пяток, да и отослать их на дело. Только не скопом, а малыми группами.

— Делайте, — разрешающе махнул рукой барон, — займёшься, братец.

Гуго согласно кивнул и прижал к себе испуганно завозившуюся орчанку.

— Тихо, маленькая, дядя Гуго добрый, дядя не обидит. Вот ещё что, — повернулся он к брату, — велите Гоблина позвать, ваша милость.

Гоблина. Гоблинов в замке было много. Мелкие, по плечо взрослому мужчине, уродцы, с тёмной, будто испачканной в золе кожей и рыжими патлами были востребованным товаром. Они ходили за скотиной, служили поварами и уборщиками, личными слугами и няньками для детей. И улыбались. Доброжелательно, заискивающе, испуганно улыбались. Всегда. Очень послушный и трусливый народец эти гоблины. Кабы не одно. Более лживых созданий этот мир ещё не видывал. Даже поговорка есть: «поверить гоблину», и понимают её во всех человеческих землях.

Нет, конечно же эти тварюшки случается и правду говорят, но лишь когда им это выгодно, ну или если приказать через рабский ошейник. Но в первом случае поди пойми, в чём выгода мелких уродцев, а во втором... Не станешь же при каждом вопросе правду требовать. Вот и не верили им, традиционно не верили.

Так вот, гоблинов в замке было много, но если говорили без уточнений — становилось понятно, что речь идёт о Мишко. Никто уже и не помнит времен, когда мелкое недоразумение к Бирсам попало. Может, купили его, а может и сами поймали (случалось баронам и самолично на охоту в леса хаживать) — давно это было.

Нынешний барон его уже взрослым застал. Да что там, Мишко с маленьким Гуго нянчился, на лошадке его ездить учил да сопли подтирал. А как совсем состарился гоблин, так младший Бирс его к себе забрал с бумагами возиться и за библиотекой следить, благо тот грамоте обучен был. Кто знает зачем? То ли из сентиментальности, то ли пользу какую-то для себя видел. Странный он, Гуго-то, вечно себе на уме.

Мишко в сером шерстяном халате и смешной шапочке с помпоном, вошёл в трапезную и, нехотя, изобразил поклон.

— Звали, ваша мылсть? — взглянул он на Бирса.

— Звал, — недовольно поморщился барон.

С годами гоблин поднабрался наглости и непочтительности. Выпороть бы его или и вовсе бойцовым псам скормить, но нет, сам же подарил мелкого паскудника брату, а тот отчего-то с рабами необычайно мягок.

— Скажи мне, гоблин, чего ты хочешь? — лениво начал Гуго.

— Спать. — Моментально отреагировал Мишко. — И жрать тоже. Знаете, ваша мылсть, утку хочу запечённую, такую чтоб с корочкой, а в жопу ей лимон запихать надобно.

— Я сейчас велю тебе лимон запихать, — громыхнул барон, — а мессир Дворжак запечёт до корочки! Отвечай по делу!

— Так а чего отвечать-то, ваша мылсть, — не испугался плешивый уродец, — вы спрашивайте, а я уж всё доподлинно обскажу. Вот прям как есть. Я же честный гоблин.

Дурацкая шутка, тем не менее вызвала улыбки у присутствующих и несколько разрядила скопившееся за столом напряжение.

— Чего ты хочешь для себя, вот так вот чтобы вообще? — меж тем продолжил Гуго. — Хочешь волю дам и ступай себе в леса, или где вы там обитаете? А хочешь золота отсыплю? А что, переберёшься в город — я знаю там община вольной нелюди есть. Будешь уважаемым гоблином.

— Да на кой?! — изумился Мишко. — Мне и так неплохо.

— А ну прекращай острить! — вновь озлился барон Бирс. Он не понимал чего добивается брат, но решил поддержать его грозным тоном и господским гневом. — Говори чего хочешь, немедленно. Приказываю правду сказывать, — добавил он необходимую при общении с гоблинами формулу.

— Я всегда правду говорю, — обиженно засопел Мишко, но в этот раз шутка улыбок не вызвала. — А что хочу... Внуки у меня есть. Здесь, в замке. Двое пацанят. Так вот если бы им то, что вы обещали. Нет не в лес, там им делать нечего. А вот золотых бы и в город. А?

— Внуки? — почему-то удивился казначей.

Гуго лишь кивнул, подтверждая слова гоблина.

— Слушай меня, Мишко, — проговорил он, — внуки это хорошо, можно даже сказать здорово. А то, что ты заботишься о них здорово втройне, ибо сказано Господом нашим — «Пекитесь о чадах своих, покуда в силу они не войдут». Ну или как-то так.

— Да здоровые ж лбы, но тупые-е! — вставил реплику гоблин, однако быстро умолк под взглядом барона.

— Так я и говорю, хорошо это, — продолжил Гуго, — хорошо. И я тебе в заботе той посодействую. Веришь ли мне?

— Вот как себе! — преданно выпучил глаза гоблин.

— Сомнительное утверждение, — хохотнул капитан и вина себе долил.

— Дам я денег твоим внучатам и в город их отпущу. В ошейниках, уж не обессудь. Сам понимаешь — не годится нелюди без них в человеческих землях появляться. А ты, Мишко, службу мне за это сослужишь, и вот как справишься, так сразу твои гоблинята всё и получат.

— А ну как, не справлюсь?

— Ну помрёшь тогда!

— Да эт понятно, ваша мылсть, — скривился гоблин, — с внуками тогда что?

— А что с ними? — пожал плечами Гуго. — Ничего. Будут себе и дальше навоз в свинарнике кидать. А служба вот какая: ты о войне что с востока на нас надвигается слыхал?

— Краем уха, — передёрнул плечами Мишко, — мне то не интересно, ваша мылсть.

Барон недоверчиво покачал головой, а Гуго продолжил, — Так вот, гоблин, какая-то баба ухитрилась объединить всё ваши племена и, собрав орду, двинулась на человеческие земли.

— Гоблинов, что ли?! — удивился Мишко.

— Не только, — скривился Гуго, — и гоблинов, и орков, и даже троллей. Всех. Назвалась царицей и вперёд. Царица это...

— Знаю, — совершенно по-хамски перебил его гоблин, — доводилось читать. Я правильно понимаю? Баба эта — человек?

Младший Бирс не обратил внимания на дерзость раба и лишь молча кивнул. В то время как его брат наливался дурной краснотой.

— И в чём же служба моя состоять будет? — поинтересовался Мишко.

— Так убить её надобно, — обезоруживающе улыбнулся Гуго, — ты, гоблин, животное хитрое, наглое — умеешь втереться в доверие. Вот и действуй. Подружись с царицей, войди в её ближний круг. А там либо кинжал под рёбра, либо яд в похлёбке, придумаешь словом. Да, вот ещё: времени тебе на это, две луны покуда она с баронам Сантисом разбираться станет. Обещай, что сделаешь по слову моему.

— Обещаю, — недовольно пробурчал Мишко.

— Соврёт, — заметил мессир Дворжак, — Гоблин же.

— Эй, я честный гоблин, — возмутился тот, — да и украшение на мне, — подёргал он за ошейник.

— Вот по поводу украшения, — снова взял слово младший Бирс, — не знаю уж как, только научились они рабские ошейники снимать. Ты там разузнай, при случае. И вот тебе совет на прощание. Знаешь какое самое слабое место в обороне замка?

Гоблин почесал затылок. После глаза закатил, потолок изучая. Когда и это не помогло, в носу колупаться принялся.

— Знаю, — наконец-то разродился он, — тайный ход подземный, что из винного погреба в Дурную балку ведёт.

— Хорошо что знаешь, — довольно улыбнулся Гуго, — Так вот, расскажи царице Таше про ход этот, глядишь и доверять она тебе больше станет.

— Таше? — изумился Мишко. — Какое-то не человеческое имя. Орочье скорее, или троллье.

— Ну уж какое есть, — отмахнулся Гуго, — ступай к походу готовься. И помни: ты обещал.

Когда за гоблином закрылась дверь, капитан дружины выругался. Выругался длинно, заковыристо и бессодержательно. А после, устремив в барона раздражённый взгляд, поинтересовался, — Так в замке выходит и тайный ход есть. А почему я о сём не знаю?

Барон лишь недоумённо развёл руками и устремил вопросительный взгляд на младшего брата.

— Есть, как не быть, — довольно хохотнул Гуго, — И ход подземный, и иные секреты. Вы бы их тоже знали, братец, коли бы с рабами говорить научились. А то рожи корчите, стоит нелюди к вам обратиться, а я вот их люблю.

И в подтверждение своих слов, чмокнул кудрявую маковку орчанки. Девица заугукала что-то ласковое и мордочку в небритую щёку господина уткнула.

— Так зачем же вы... — начал было капитан, но Гуго его перебил.

— Ну подумайте же, господа! Выгорит у гоблина покушение или нет — никто не знает. А сведения о тайном ходе царица получит. И не легче ли оборону держать когда знаешь откуда атака будет. Там под землёй и не развернёшься особо. Там эту нелюдь как котят давить можно. Да и глядишь, мессир маг подсобит с ловушками.

— Это можно, — одобрил идею Дворжак, — это мы устроим.

На том и порешили.

Царица

К стоянке орды Мишко вышел лишь к середине второй декады, раньше никак не получалось. Ну не ходок он по лесу, совсем не ходок. И это хорошо ещё, что его на первом этапе в возке покатали — не то ковылять ему аж пока срок отведённый младшим Бирсом не закончился бы.

Ну а что? Семь зим ему исполнилось, когда ловцы сеть на него накинули. Всего семь зим на свободе он прожил. Откуда ж ему знать, как по лесу ходить следует. Говорят что гоблин в лесу как рыба в воде — всё видит, всё чувствует. Может оно и так, конечно, только Мишко какой-то неправильный гоблин оказался.

Для начала он в болото забрёл, еле выбрался оттуда весь в тине и пиявках. После, испугавшись внезапно взлетевшего тетерева, в овраг сверзился и ногу подвернул. На третий день, наткнувшись на заросли дикой малины, решил разнообразить свой рацион, но переусердствовал. И потому четвёртый провёл, раз за разом, приседая под кустами да переводя широкие листья лопуха на непотребство.

Гоблин ночевал под корягами, зябко кутаясь в плотный дорожный плащ, кормил комаров и прочую кусючую гнусь, переправлялся через ручьи, а после хлюпал промокшими сапогами. Он устал, замёрз и окончательно растёр ноги. С нежною тоской Мишко вспоминал свою комнатушку в замке, пышущий жаром камин в кабинете господина Гуго и свиные рёбрышки в брусничном соусе, которые так замечательно готовил замковый кухарь. А ещё он искренне, изо всех сил своей широкой гоблинской души проклинал взбалмошную человечку, что устроила весь этот раскардаш, и доброго хозяина Гуго, с его гениальными идеями. И комаров. И прохудившийся сапог. Потому, когда ноги вынесли его на место привала ордынского патруля, Мишко разразился бранью.

— Сидите, пожиратели ящиречьего дерьма, зады у костра греете?! — завопил гоблин, вываливаясь из кустов. — Какой тупоумный слизень додумался такую бестолочь в леса отправить?!

Три молодых орка изумлённо уставились на эдакое чудо. Чудо было мелким ободранным и крикливым. Остатки, некогда пышной, шевелюры лесного дива украшали прошлогодние репяхи и сухие веточки. Оно прихрамывало на левую ногу и, не прекращая вопить, приближалось к костру.

— А ну дай сюда! — гоблин вырвал у одного из патрульных запечённую тушку рябчика и вонзил в неё редкие зубы.

Будь на месте орков кто-нибудь другой, тролли, к примеру, на том путешествие Мишко и закончилось бы. Но орки это иное. Этим меднокожим здоровякам с сызмальства уважение к возрасту внушали, безотносительно к расе. Глупость конечно. Мишко сходу мог примеров с полста привести, когда врождённый идиотизм с годами не только не исчезает, но и усугубляется, опытом подкреплённый. Мудрость, она ведь не с годами приходит, она понятие эфемерное, исчислению не поддающиеся. Но орки есть орки, поди пойми, что там у них в бошках клыкастых понамешано.

— Встаём, встаём! — продолжал командовать гоблин, безуспешно пытаясь справиться с жёсткой дичью. — Времени мало: мне ещё царицу вашу убить нужно.

— Ты хочешь убить царицу? — насторожился старший из орков.

— Он у вас глуховат? — издевательски поинтересовался гоблин, — Или туп от рождения? Где было сказано, что хочу!? Какой идиот по своему желанию в эти буреломы полезет, просто работа такая — мне сказано убить я делаю.

И он оттянул в сторону ворот, демонстрируя ошейник подчинения.

— И ты, вот так спокойно об этом говоришь?

— А зачем скрывать? — искренне удивился Мишко. — Я ведь честный гоблин.

Шутка понравилась. Орки заливисто и весело хохотали, пока связывали наглую мелочь, отвесив парочку затрещин, во избежание. Смеялись они и на следующий день, когда волокли гоблина тайными лесными тропами. И на следующий тоже. «Ну чисто дети, — умилялся Мишко, — таким голый зад покажи: седмицу радоваться будут».

А потом они вышли к стоянке. Да нет, к лагерю, к воинскому лагерю, обустроенному по всем правилам. Укреплённые кольями защитные валы, разборные дозорные вышки, обособленные места для стоянки обозов, всё это подозрительно напоминало гравюры из знаменитой книги Герберта Илорского: «Искусство наступательной войны». И Мишко готов был прозакладывать левую, подвёрнутую ногу, что напоминало неспроста. А ещё здесь были орки, и тролли, и гоблины, и, самое поразительное, люди. Правды ради, людей обнаружилось не много, но они всё-таки были. Ладно ещё северяне, трудно не узнать их узкоглазые рожи, наёмники никогда не отличались щепетильностью в выборе стороны конфликта. Но небольшие отряды в облачении городских ополченцев вызывали недоумение. А когда гоблин увидел парочку в форме имперских боевых магов, но без знаков различия, он и вовсе впал в задумчивость. Этим-то что здесь понадобилось. Магов Мишко не любил, вот прям, сильно не любил.

Дальнейшее он воспринимал с некоторой отстранённостью, погрузившись в размышления. Его передавали по инстанциям, от младших к старшим пытаясь выяснить, кто же он такой и что с ним делать дальше. На все расспросы гоблин лишь бранился отчаянно и честно (разумеется честно) отвечал, что пришёл убить царицу.

— Да чтоб тебя болотные жабы любили, — не выдержал наконец какой-то беловолосый тролль, — отведём его к царице: пусть она решает.

— Так, а я вам, о чём толкую, — окончательно разозлился Мишко, — давно пора!

Наградив наглого гоблина парой пинков (далеко не первых за день), его, ожидаемо, поволокли к самому большому и роскошному шатру, расположенному в центре лагеря.

Внутреннее устройство шатра Мишко не удивило. Доводилось ему такое видывать, когда на баронской охоте прислуживал. Узорчатые тканые занавеси делили пространство на несколько обособленных зон, а плотные ковры под ногами заменяли пол. Больше поразила гоблина компания, собравшаяся за длинным раскладным столом. И если б не оставшаяся снаружи атмосфера военного лагеря, и не расовая принадлежность хозяев, он бы решил, что попал на семейный выезд какого-то благородного рода. Очень уж знакомая диспозиция образовалась. Глава семейства в центре с детьми-наследниками по правую и левую руку, а за другим столом, торцом примкнутым к первому, приближённые и просто высокие гости.

Вот только гости с приближёнными выглядели дико, будто на невольничьем рынке товар в лучшие одежды нарядили и приказали господ изображать. Они и изображали, каждый в меру своего разумения. Нелепо выглядело сие, на искушённый взгляд гоблина, нелепо и смешно. А вот у тех, что возглавляли этот, с позволения сказать, пир таких сложностей не возникало. Им притворяться не было нужды — господа они господа и есть. Странные, вот только, непривычные.

Две молодые беловолосые троллихи и человек — мужчина лет тридцати в военном мундире. А вот та, что в центре, ради кого и затеяно эдакое лицедейство, вовсе всё шаблоны рвёт.

Тролль. Баба. Блондинистая, разумеется. Но было в ней что-то естественное, натуральное. Синее роскошное платье с кипенно-белой кружевной оторочкой, не выглядело как на корове доспех боевого коня, а естественно продолжало образ благородной дамы. Баронессы или графини. Или даже...

— Человек! — хохотал гоблин, шмыгая носом и хлопая руками по тощим ляжкам. — Царица, мать моя худая белка! Какие идиоты!

— Что смешного? — угрюмо поинтересовался мужик в мундире. — Перед тобой, убогий, её величие царица Таша. Преклони колени, и пасть не разевай без спроса.

— Вот ещё! — фыркнул Мишко. — Я её величие убивать пришёл, а не на колени бухаться.

Народ в шатре недовольно и угрожающе заворчал, некоторые даже за оружием потянулись. Впрочем царица быстро прекратила шум, подняв руку, и с интересом взглянула на гоблина.

— А зачем? — поинтересовалась она. — Убивать меня зачем?

— Так как же не убить когда велено, — гоблин щёлкнул обгрызенным ногтем по светлому металлу ошейника, — и потом, я хозяину обещал, а слово своё держать привык. Я ведь честный гоблин.

— Ну с первой бедой помочь не сложно. — Царица лишь слегка улыбнулась, услышав шутку про честность, отчего Мишко её сильно зауважал. — Эрик! — повелительно обернулась она к человеку в мундире.

— Может не стоит, мама, — засомневался тот, — странный этот гоблин какой-то. Прибить его и вся недолга.

Таша укоризненно нахмурилась, а молодая троллиха, восседавшая справа от царицы насмешливо фыркнула.

— Ладно, — смирился Эрик и, повернувшись к Мишко приказал, — сними свой ошейник, гоблин.

И гоблин послушался. Неловкими, будто чужими пальцами потянулся к затылку и ниже, нащупал ранее не замеченную защёлку, клацнул замочком. И всё. Стал вдруг свободным. Стал свободным после стольких лет, иногда унизительного и болезненного, но чаще привычного и уютного рабства. Стал свободным не потому, что заслужил или добился и даже не, потому что хотел этого. А лишь повелением троллихи возомнившей себя царицей. И странное дело, первым чувством, обрушившимся на гоблина, было разочарование. Словно у него отобрали что-то важное, жизненно необходимое.

Впрочем, долго ковыряться в своих ощущениях ему не позволили. Царственным жестом, Таша выпроводила Мишко с конвоем из шатра, обронив лишь — «Завтра побеседуем».

«А и ладно, — решил гоблин, — хотя бы одно поручение хозяина я выполнил — узнал, как обручи снимают».

***

Царица гоблину понравилась. Вот без шуток, понравилась. Никогда прежде ему не доводилось общаться со столь умной бабой. Да что там бабой! Из всех существ разумных, Мишко лишь доброго хозяина Гуго мог назвать, кто также был бы остёр умом. Но вот понять её не получалось. Чего она хочет, чего добивается? Нет, не понять. Казалось бы ясно чего — свободы для всех, но Таша лишь высмеяла такое предположение гоблина. Тогда, при первом утреннем разговоре.

— Как, — веселилась царица, — как можно дать кому-то свободу? Она либо есть, либо нет. Сняв полоску металла с твоей шеи, я не сделала тебя свободным. Просто добавила немного возможностей. Никто не поручится, что ты уже завтра не сбежишь вновь к привычному укладу. К коврику под дверью и плетям за провинности.

— Господин Гуго был мне добрым хозяином, — справедливости ради, возразил Мишко, — за просто так не сёк.

— Именно! — невесть чему обрадовалась Таша и палец к верху воздела. — Именно что добрым. А добрый хозяин он пострашнее жестокого будет. Добрый хозяин не просто раба из тебя делает. Он выращивает в тебе потребность любить своё рабство. Любить, понимаешь? И вот покуда ты, гоблин, от любви сей не избавишься, покуда не разлюбишь свою ничтожность — свободным тебе не стать. А ошейник что? Так препятствие незначительное.

— И всё же, — вернулся к интересовавшей его теме Мишко, — как вы его снимать наловчились? Мессир маг замковый, говорил, что заклинание там старое, смысл утратившее, оттого и изменить его не удастся.

— А зачем менять-то, — удивилась царица, — все, что надобно уже в самом артефакте заложено.

Она окинула взглядом обстановку шатра, подыскивая какой-то одной ей ведомый предмет для наглядности. И, удовлетворённо кивнув, указала гоблину на стойку с оружием.

— Видишь боевой жезл, тот, что сверху лежит?

Мишко подозрительно оглядел ровную палку с жёлтым булыжником в навершии и согласно кивнул. Вижу, мол.

— Как думаешь, что он делает? — не унималась царица.

— Я не великий знаток, — осторожно, подозревая подвох, заговорил гоблин, — но сдаётся мне, что палка эта огнём плюётся.

— Верно, — кивнула Таша и от яблока, что весь разговор в руке крутила кусочек отгрызла, — се есть огненный жезл, оружие страшное и разрушительное. А вот что будет, если, к примеру, котёл походный взять да воды налить в него. После мяса покрошить вяленого, крупы ячневой две жмени бросить, корня капустного. После посолить и ...

— Травки лимонной ещё непременно надобно, — забеспокоился Мишко, — без лимонницы никакого вкуса.

— Ладно, — снизошла царица, — можно и травки, коли настаиваешь. Хотя, как по мне, сомнительное удовольствие. Так о чём это я? А, ну да. Вот мы всё это в котёл сложили, после сунули в него жезл и силу не одним всплеском, а медленно и постепенно высвобождать принялись. Как думаешь, что получится?

— Суп, — уверенно ответил гоблин, — у нас его крошевником зовут.

— Да у нас тоже. Но почему получается суп?

— Ну а как же? — начал было Мишко, — Крупа мясо, трава лимонная...

Но увидев, как нахмурилась царица, прекратил юродствовать — Да понятно всё — жезл создан для выработки огня, а уж как этот огонь использовать на то воля владельца. Хочешь суп вари, хочешь людишек поджаривай. Только при чём тут рабский ошейник? Там ведь иной принцип.

— Ничуть, — возразила троллиха, — принцип тот же. Ошейник придуман людьми для подчинения себе иных рас. И задачи у него две: беспрекословное выполнение приказов хозяина, а при отсутствии оного любого другого человека. Понимаешь? Человека! Создателям сего артефакта и в голову прийти не могло, что кто-то из людей надумает рабов освобождать. Однако же вот: тебе человек приказал — ты и послушался. А дальше сам решай быть тебе вольным гоблином или назад, к доброму господину возвращаться.

***

С тех пор так и повелось. Разговаривать им понравилось, просто разговаривать безо всякой практической пользы. Мишко, здраво рассудил, что время терпит, и приказ хозяина он всяко выполнить успеет. А вот когда ещё доведётся такого собеседника интересного встретить: не известно. Да и доведётся ли вообще? Нет, понятно, что царица не посвящала всё своё время болтовне со словоохотливым гоблином, были у неё и иные дела: государственные да военные. Но, освободившись, непременно с плешивым недомерком языками сцеплялись. Случалось и бранились, и спорили, но так, не всерьёз, по-дружески. А гоблин и вовсе в Ташином шатре освоился, обжился. Даже на посетителей повелительно покрикивать начал, коли они его занятиям мешали. А заняться ему было чем. Каких только диковинок царица с собой не таскала.

Как белка воровка всякую дрянь в своё дупло тащит, так и троллиха, с поистине гоблинской страстью, всякое интересное да необычное по сундукам прятала и с собой возила. А Мишко то в радость. Так и сидел бы целыми днями, «сокровища» перебирая.

Одно его печалило — отсутствие книг, к чтению коих гоблин пристрастился, все последние годы в замковой библиотеке просиживая. Сунулся, было к Эрику — странному мужику что царицу мамой звал, но тот лишь отмахнулся от надоеды. Пришлось Ташу дожидаться.

На жалобы Мишко троллиха фыркнула и, покопавшись в одном из сундуков, плюхнула на стол две небольшие книги, виду древнего и потрёпанного. Гоблин даже языком заплямкал от предвкушения. Явно ведь это было что-то исключительно редкое и обычному народу недоступное, раз уж сама царица лишь эти два труда с собой возит. И оттого разочарование, постигшее его при взгляде на обложки, отозвалось в душе крайне болезненно.

Первой лежала черная книга с золотым тиснением озаглавленная как — «Жизнь и деяния великих мужей полководцев и правителей». Мишко доводилось читать эту лютую пропагандистскую хрень. В ней автор разливался певчим кенаром, восхваляя и прославляя создателей Энтийской империи. Причём, увлёкшись, лил патоку в необозримых и даже неприличных количествах. Зачем царице такая литература гоблин не представлял.

Вторая же книга, и вовсе заставила его изумлённо выпучить маленькие глазёнки. Называлась она — «Искушение Луизы» потому даже не было нужды заглядывать в текст, чтобы понять о чём пойдёт речь в этом опусе. Мишко растерянно уставился на Ташу, с недоумением и обидой во взгляде.

— Что? — как-то смутилась царица. — Это просто памятные сувениры. Трофеи, можно сказать. Я их с собой вожу на удачу как талисман. Это, — положила она ладонь на труд Энтийского писаки, — не даёт забыть о целях, моих настоящих целях. А это, — ткнула пальцем в фривольный романчик, ну это так, просто воспоминание.

— Целях? — уцепился за слово гоблин. — Каких целях?

— А разве не ясно? — удивилась Таша. — Разумеется величие. Истинное величие для себя и своих потомков. Какую ещё достойную цель может избрать для себя человек?

***

На четвёртый день орда тронулась с места. Сначала медленно, суетливо и не расторопно, но с каждым часом всё уверенней и быстрее, полчища нелюди двинулись в глубь человеческих, пока, территорий. Ускоряясь с каждым шагом, обгоняя медлительные обозы, орда рвалась на юг. Только, вопреки здравому смыслу и всей военной науке, не во владения Сантиса-упрямца. И даже не в баронство Рейтис, как надеялся мессир Дворжак. Царица вела войско прямиком к замку Бирса. Не останавливаясь и не давая роздыху своим воинам. А виной тому один старый гоблин.

В тот день Мишко с царскими детьми познакомился да не как раньше — шапочно, а лично, в живую. Ну что сказать, царевны его не удивили: тролли как тролли, только и того что бабы. Старшая — Глаша очень на мать похожа. Такая же высокая, крепкая. Морда хищная и взгляд не добрый. Сама молчаливая и из одежд более всего пехотный доспех почитающая. Без брони её гоблин и вовсе не видывал. А младшая — Агаша, та иная. Весёлая, шумливая и любопытная. Всё вопросами его забрасывала и болтала без умолку, так что у Мишко от той болтовни кружение в башке сделалось да в желудке бурчание.

Другое дело царицын сын приёмный. Всякое на своём веку гоблин видывал, но чтоб троллиха человека воспитывала: впервые. А уж когда полное имя мужика этого узнал, так все сомнения сразу отпали. Взял гоблин да и рассказал Таше про подземный ход, что в замке Бирсов обустроен. Как господин Гуго и велел, всю правду рассказал, без утайки. Честно. Вот тогда-то орда с места и тронулась, разбег набирая. Раньше срока задуманного во владения баронские успеть торопясь.

Ах да, царевича действительно звали Эрик, а если полностью — Эрик фон Гривс.

Честность

Гоблины древний и мудрый народ. И потому гоблины врут. Гоблины врут всегда и везде. Гоблин никогда не скажет правды и не выполнит обещания. Такова уж их природа. А если скажет и выполнит, так лишь потому, что это выгодно. И то, иной раз так правду перекрутит, что всё одно ложь получается. Да и сама честность, если разобраться, вот какой с неё прок, чем она так ценна. А самое паскудное, что честность свою доказывать приходится и не понять другим как тяжело быть честным когда тебе не верят. Когда даже единственный друг не верит.

Мишко был честным. Да, звучит это как чушь и нелепица, но только потому что другим гоблинам не выпадало прислуживать на гулянке бывших студиозусов, выпускников магических факультетов. И не случалось другим гоблинам оказаться под рукой, когда пьяный в дымину менталист, на спор, заклинание истинной правды творил. Да такое наворотил, с косых глаз, что на утро и сообразить не мог чего он там назаклинал. Вот потому Мишко и не любил магов, а ещё был честным.

И он ни капли не соврал господину Гуго когда тот об уязвимостях замка спрашивал. Тот ход подземный, действительно самым ненадёжным мнился. Ну не говорить же ему о другом, старом который в заброшенную конюшню вёл. Его не то что открыть, его и увидеть-то могли не все. Лишь те, в ком кровь фон Бирсов течёт. А потом, в шатре царицы гоблин вспомнил что старшую сестру барона — Миранду замуж за кого-то из Гривсов отдали. Давно уж. А потом все Гривсы сгинули и, поди пойми, что там случилось.

Потому в главном зале баронского замка ярко и празднично горели новомодные магические светильники. Потому злые от чужой крови ордынцы тщательно обшаривали все углы и закоулки, в поисках затаившихся дружинников. Потому в своей опочивальне захлёбывался криком и кровью добрый хозяин Гуго, которому не давала умереть молодая безъязыкая орчанка, медленно нарезающая из него ремни тонким ножичком.

Да Мишко был честным гоблином. Потому на длинном баронском столе находилась початая бутылка дорогого вина и два стеклянных бокала. Потому устало уронила голову на руки великая царица Таша, отравленная «тихим ядом». Ядом который не причиняет жертве мучений — хотя бы это для царицы Мишко считал себя обязанным сделать.

А ещё, в этом зале, к потолочной балке прилаживал конопляную верёвку с петлёй старенький заплаканный гоблин. Самый честный в мире гоблин.

Единственный честный гоблин.